Ликвидатор аварии на ЧАЭС Александр Воеводин: «Не дай Бог никому узнать то, что узнали мы»

26 апреля в России отмечается День памяти участников ликвидации последствий радиационных аварий и катастроф, а также память жертв этих трагедий. Свидетелем и участником страшных событий в Припяти был Александр Николаевич Воеводин, ликвидатор аварии на Чернобыльской атомной электростанции. С ним мы встретились, чтобы услышать воспоминания и понять, как пережитое сформировало его жизнь.

Александру Николаевичу 73 года, он — коренной житель Новой Ладоги. В марте он отметил 50-летие со своей супругой. Этот долгий совместный путь напоминает ему о той связи, которая существует не только в семье, но и с родной землей, с людьми, с которыми он прошёл непростой жизненный путь.

Когда молодому Александру Николаевичу пришла повестка явиться в военкомат, он ещё не знал, что ему предстоит стать частью одной из самых трагичных глав в истории человечества. Он вспоминает, как сообщил новость своей жене и дочерям. Реакция жены была тревожной, но без особого драматизма.

— С кем можно первым поделиться? Это жена и две дочки. Оксана и Алёна. Жена сначала не восприняла резко, подумала: ну, бывает, вызывают же в военкомат, — делится Александр Воеводин.

В военкомате ему сразу объяснили, что направят в Чернобыль, где произошла катастрофа. Востребованной оказалась армейская специальность — Александр Николаевич служил в войсках гражданской обороны. Он понимал, что, будучи специалистом широкого профиля, должен выполнить долг.

— Вернулся домой, жене принёс эту новость. Говорю, любимая, такие вот дела, — вспоминает Александр Николаевич. — А мы только собирались ехать на Украину в отпуск. У нас был в то время Москвич 2140. И вот все наши планы испортил один день.

Когда Воеводину сообщили, что работать нужно будет в радиационной зоне, это не испугало. Он понимал, что одна его жизнь, несмотря на все знания и опыт, в такой ситуации не решит проблемы. Он полагался на коллектив, потому что только совместными усилиями можно было справиться с задачей.

— Я положился на Господа Бога. Если в сильную зону загонят, я бессилен буду. Если зона средней умеренности поражения, я где-то что-то обойду своими знаниями. Тут, понимаете, знаешь, где что может спасать, где тебя может стеночка прикрыть, где железобетонная плита. И ещё, я был уверен, что если мы будем работать вместе, то справимся с этим. Коллектив — это и есть сила, — рассказывает Александр Николаевич.

Зона отчуждения встретила их огромными разрушениями и невидимыми, но смертельно опасными угрозами. Он вспоминает, как, работая в Чернобыле, пытался донести до молодых коллег важность соблюдения правил безопасности. Одним из ярких эпизодов был момент, когда он в противогазе, работая с коллегой, увидел, как тот, не осознавая, стоит в опасной зоне. Александр Николаевич попытался объяснить ему жестами, слова-то не слышны, но тот не понимал. В итоге пришлось просто толкнуть парня в сторону, чтобы вывести его из опасной зоны. Коллега так и не понял, обиделся.

Несмотря на личные переживания, он всегда сохранял чувство долга и ответственности. Работы шли на упреждение, заражённые материалы вывозили на могильники. В такие моменты Александр Николаевич взаимодействовал с разными коллегами. Они договаривались о том, чтобы минимизировать время нахождения в опасных зонах. Эти моменты взаимопомощи и ответственности стали определяющими для него и для всех.

Он вспоминает, как должны были с коллегами перемещать материал с ракушника — так называли резервуар, через который проходит вода для охлаждения реактора. На Чернобыльской АЭС ракушники располагались напротив каждого реактора через дорогу от административного здания. Тогда дозиметрист настоял на том, чтобы люди не работали с заражёнными инструментами, так как они были более опасны, чем сам материал.

— Дозиметрист нас приводит к ракушнику, а старший лейтенант, даёт команду погрузить ракушки из ракушника лопатами и увезти на могильник. Но дозиметрист говорит «стоп». Фон там был допустимый, а сами лопаты настолько заражены, что отработав смену, мы получили бы заражение больше, чем от самих ракушек. Старший лейтенант попытался спорить, но потом отступил… Вот настойчивость этого дозиметриста тогда тронула до глубины души, — признаётся Воеводин. — Запоминаются моменты, когда люди проявляют человечность и заботу друг о друге. И это отношение к коллегам и к ситуации стало основой выживания в тех условиях.

Один из самых тяжёлых моментов — смерть молодого парня, который отправился к реактору для выполнения крайне опасного задания. Он знал, что это может быть его последняя работа, но всё равно выполнил её. После завершения службы Александр Николаевич вернулся домой. Время, проведённое в Чернобыле, и все те события навсегда остались с ним. Он рассказывает, как в зоне было невозможно передвигаться нормально, как многие приборы не выдерживали радиационного фона и выходили из строя. Часы, например, начинали «фонить», так как металлы и стекло приобретали радиоактивное загрязнение, не поддающееся дезактивации. Радиоактивное загрязнение было повсюду, здесь Воеводин не может не вспомнить мародёрство.

— Я считаю, что мародерам всё безразлично, и они только видят свою наживу. Он наверняка понимает, что это «фонит», заражает. Первую гадость он делает, когда ворует, а вторую гадость, когда продает кому-то. Ведь там же человек будет страдать от этого, — вздыхает Александр Николаевич.

Спустя 21 сутки Воеводин вернулся к семье. Но в мирной жизни столкнулся с непониманием. В магазине пожилые люди упрекали молодого ликвидатора за использование льгот. Обвиняли, что купил удостоверение. Хотелось было им сказать, где был, что повидал, но он просто развернулся и ушёл. Было обидно и больно. В магазин больше не ходил, покупки были на жене Любе.

Сегодня он с горечью отмечает, как мало осталось живых участников тех событий. Говорит, если первый год всех собирали в большом актовом зале, то сейчас берут маленькое кафе.

Александр Николаевич признаётся, что последствия аварии дали о себе знать. В 2008 году ему удалили опухоль головного мозга. Были ли то последствия Припяти — врачи не смогли ответить. Несмотря на все испытания, он не жалеет о своем подвиге.

— Мы сделали то, что должны были сделать. По своей силе и свои возможностям. И не дай Бог никому на земле узнать то, что узнали мы, — заключает Александр Николаевич Воеводин.

Текст: Максим Филиппов
Фото: Дмитрий Амбросий