Печали и радости в судьбе Нины Елисовой

Будучи в почтенном возрасте (19 марта отметила 90-летие), Нина Николаевна Елисова до сих пор активна, держит связь с ветеранами почтовой связи. На почте Нина Николаевна отработала без малого 50 лет.

Мы в гостях у Нины Николаевны Елисовой. Улыбчивая, гостеприимная, с прекрасным чувством юмора, она разложила фотографии, среди которых редкие с лицами мамы, папы, больше — из послевоенного времени. Судьба Нины Елисовой, ребёнка войны, типична для старшего поколения нашей страны. Неспешно, с налетевшей грустинкой, Нина Николаевна страницу за страницей открывает события того времени, которые сохранила память.

Родилась Нина 19 марта 1935 года. Война застала её шестилетней девочкой. Отец, вернувшийся с финской войны, в первый же день ушёл на Великую Отечественную. Остались они в деревне Бережки с сестрой и мамой, которая ждала ребёнка.

— Наш дом сразу в начале войны разбомбило. Первый же снаряд попал в него. Я помню: икона, которая висела в простенке, так и осталась висеть. А остальное: и стены, и погреб — ничего не осталось. Немец к нам пришёл осенью. Мама повезла нас в Болотово. Там и за деревней, и в лесу были вырыты окопы, в них мы и должны были разместиться. Помню, мы бежим по полю какому-то. У мамы с одной руки сестра, с другой я, а немец бомбит прямо через речку трассирующими пулями. Я эти пули как сейчас вижу. Помню, что молодёжь в Болотове пряталась. А мы нет. Не понимали, что немец — это страшно. Как мы оттуда уехали, как привезли обратно в Бережки, не помню. Только помню, что оказались мы нигде, дом-то разбомблён.

Приютила их семья подруги Нины — Веры Захаровой. Их мамы тоже дружили.

Там, в маленькой комнате прожили они до отступления немцев. В детскую память врезался такой эпизод:

— Когда немцы отступали, они всю деревню собрали в Верин дом. У них внизу был окоп вырыт. И в нём — вся деревня. Вера рассказывала, как маму нашу куда-то отвели, как все переживали, пока она не вернулась. Я помню, что в проходе стоял немец с автоматом. А отовсюду палили. Они наших, а наши — их. И немца этого убило. Всё-таки их прогнали. Но нас не тронули. Может быть потому, что первые были, ещё не озверели настолько, кто его знает.

В марте 1942 года, когда немцы ушли из Бережков, семья Нины перешла в оставленный хозяевами дом. В нём их с сестрой ждало новое потрясение. У мамы начались тяжёлые роды. Местная повитуха справиться не смогла, маму отправили в больницу. Но, видимо, время упущено было, и она, не разродившись, умерла. Оправиться не успели, как их с сестрёнкой Лидой отправили в Старую Ладогу — в детдом-распределитель. Везли на открытой машине, сестрёнка заболела и умерла. Осталась Нина один на один со своим недетским горем. «Но, — задумчиво говорит Нина Николаевна, — видимо судьба хранила меня». Она продолжает вспоминать:

— Меня направили в детский дом в Боровичи. Пока везли туда, бомбило на каждой станции! Как сейчас помню: станция «Неболчи». Наш состав остановился. Немец так бомбил эту станцию, жуть! Обстреливали и сверху, и снизу. Как мы живые там остались… Это я живая, а сколько убитых, и не знаю. Сейчас даже не могу понять, почему нас в Боровичи повезли, Новгородская область вся под немцем же была.

Сколько времени провела в детдоме, Нина Николаевна не помнит. Но спустя время её взяла под опеку женщина, которая работала поваром. В детдоме жил её маленький внук. И что уж она увидела в хрупкой девчонке, что доверила ей своего внука нянчить? Сама, как могла, согревала Нину ласковым словом. Радостью для Нины были хоть и не частые, но тёплые письма от папы с фронта. Иногда в них было даже немного сахарного песка.

— Думал, наверное, — улыбается Нина Николаевна, — что голодная я тут. Но в детском доме нас кормили неплохо.

Нина со временем обвыклась, повеселела, даже нет-нет, да и песню запоёт или в танце закружится. Ей уже не было так неуютно в казённых стенах. Но когда в детдом стали приезжать родственники за детьми, сердце девчонки защемило. Чтобы ребёнка отправить домой, родственникам нужно было прислать в детский дом справку, что его есть, кому содержать. У Нины закралась надежда лишь на бабушку в Болотове. Писать и читать она не умела ещё, кому-то надиктовала письмо, где слёзно умоляла бабушку забрать её. Та откликнулась, и Нину вместе с такими же детьми из Ленинградской области привезли в Волхов, оттуда развозили по деревням. Так она оказалась в Болотове у бабушки, папиной мамы. Оттуда пошла в школу, которая была в Бережках. Путь пролегал через реку Волхов: весной и осенью на лодках, зимой — по льду. Еды практически не было. Иногда Нина даже сожалела, что уехала из детдома, где было и посытнее, и потеплее. Но выжили. В память 10-летней девчонки врезался момент, когда узнали о долгожданной Победе. Всеобщее ликование, радость всей деревни. Односельчане обнимались, танцевали, пели и плакали.

— В 1946 году вернулся домой папа, — вспоминает Нина Николаевна. — Пришёл весь больной. И прямо как пел Марк Бернес: «пришёл солдат в широко поле, на перекрёсток трёх дорог». Ни кола, ни двора, ничего. Ну он к бабушке, в Болотово, больше ему некуда было идти. После войны папа и растил меня.

Послевоенные годы для Нины были не менее трудными, но уже рядом с папой. Нина окончила семь классов Бережковской школы. К этому времени отец в Волхове встретил женщину, и они с Ниной переехали в её маленькую комнату. Нина хотела учиться в Ленинграде, но не получилось. В поисках работы обошла не одно предприятие. Удалось устроиться на железную дорогу.

— Чистила снег со стрелок. Зимы были снежные, работать тяжело. Счищенный снег надо было грузить на огромные неподъёмные деревянные сани и отвозить. Летом мы костыли забивали, как же это трудно… И снова судьба улыбнулась мне. Случайно, увидела на главной железной дороге телегу, спросила, что это. Мне объяснили, что это почта. Я пришла в контору, она в вагончике была. «Можно ли на работу устроиться?» — спрашиваю. И меня взяли. Вот так я пришла в Отделение перевозки почты в 1952 году.

За полвека Нина Николаевна освоила все направления почтовой работы: подвозила тележки с посылками к почтово-багажным вагонам поездов дальнего следования, доставляла почту по деревням. После войны отделение почты было в каждой деревне. Вот и доставляли где на лошади, где пешком. Потом, когда полуторки появились — на открытой машине. В каждой деревне почту, как Христа ждали.

Нине работа нравилась, она считала её важной и нужной. Девушка упорно училась. Окончила вечернюю школу, различные курсы. Была и почтальоном, и начальником отделения связи в Плеханово, на вокзале, возглавляла страховой отдел уже в здании на улице Коммунаров. Зная досконально особенности каждого участка, могла сама подменить любого, ей хватало и знаний, и опыта, но считала важным обучать новичков.

Коллеги благодарны наставнику за науку, за её доброту, отзывчивость, заботу. По сей день Нина Николаевна не прерывает связь с коллективом. С ветеранами предприятия по возможности участвует в субботниках, в «Ветеранском подворье», в праздничных встречах. Умение проживать с благодарностью каждое мгновение жизни, помогать людям, наверное, идёт оттуда, из военного детства. Дети войны. Они словно всю жизнь навёрстывают то, чего были лишены в военное лихолетье. Хотя, когда я спросила Нину Николаевну, хотела бы она изменить что-то в судьбе, она задумчиво улыбаясь ответила:

— Да нет, наверное. Разве чтоб детство продлилось подольше. Босоногие, в рванье, голодные, но бегали, играли, с реки летом так и не уходили. Любая безделица радовала. Счастливой вспоминаю себя.

Одновременно поразили и восхитили слова Нины Николаевны. В годы, когда вокруг взрывы, стрельба, смерть, маленькая Нина находит в своём детстве светлое. Её простой, непосредственный детский взгляд на мир, возможно, помог пережить военное время. Дал запас сил, доброты и упорства, чтобы не сломаться, жить дальше и встретить сегодняшний 90-летний юбилей.

Текст: Галина Михайлова